Главная » Архив материалов
Жизнь, разумеется, замерла, но как-то продолжается. И в рамках отпускных мероприятий, а также в программе очно проводимого XVII кинофестиваля «Балтийские дебюты», на светлом балтийском же песочке одноименного города Светлогорска (ранее – Раушен) произошла встреча без галстуков (и многого остального) председателя Московского отделения Всемирного клуба одесситов «Одеколон» Сусанны Альпериной и председателя-командора Клуба одесситов Санкт-Петербурга «Северная Пальмира» Александра Кириченко – в кругу семей, сотрудников и контрагентов. Важной информацией стороны не обменивались, ограничившись актуальными сплетнями, слухами и байками и поев балтийского форшмака (таки есть и такой…). Совместное communique не издавалось, разговор не записывался. Но было весело и приятно. Поскольку клубы взаимодействуют давно, фактически с момента формирования КОСП. Данное мероприятие ещё раз показало, как мал наш мир, что есть ещё в нём одесситы, которые соединяются, как и велит лозунг Всемирного клуба одесситов. Счастья всем, здоровья и удачи! Лехаим! |
Полная история одесских Черемушек. Есть ли будущее у памятника социализма? Более 50 лет назад, в ноябре-декабре 1961 года, первые новоселы получили квартиры в домах на Юго-Западном массиве. С этого момента начинается история одесских спальных районов, ставших домом для сотен тысяч горожан. С чистого листа В отличие от других жилых массивов Одессы, Черемушки строились на абсолютно свободной территории. С конца ХІХ века здесь располагалось огромное Стрельбищное поле, где в мирное время проводились учения, а в годы гражданской и Великой Отечественной войн – массовые расстрелы. Рассказывают, что из-за множества погребенных тел советских партизан неоднократно проседали плиты на территории аэропорта. Участок был чрезвычайно удобен – строй где хочешь, и что хочешь. Помехой не стал и пруд на месте нынешнего перекрестка Филатова и Космонавтов – его засыпали еще когда прокладывали дорогу на будущие стройки. Поле осваивали по диагонали: от 1-й станции Люстдорфской дороги, где весной 1961 года принялись рыть первые котлованы, до нынешней улицы 25-й Чапаевской дивизии, куда «хрущевки» дошли 7-8 лет спустя. В столь короткие сроки город застроил площадь 514 гектаров и выделил жилье для 35 тысяч семей. «Зачином» для нового района, увязавшим его с городской средой, были поселок судостроителей, построенный в несколько этапов с 1946 по 1958 годы вдоль Адмиральского проспекта (с 1961 года – им. Патриса Лумумбы), а также образованный в середине 50-х в районе улиц Сибирской и Маршрутной коттеджный городок для военных. Любопытно, что до Юго-Западного массива Черемушки в Одессе уже были – в 1960-1962 годах так называли район 5-этажных домов по улице Сегедской. Старые и Новые Черемушки Юго-Запад интересен эволюцией применявшихся материалов и технологий при относительном постоянстве планировочных решений. Дело в том, что «minimum minimorum», позволявший строить приемлемое по качеству жилье с наименьшими затратами труда, времени и денег, был в муках рожден советскими инженерами еще в 1957-1960 годах. Но для его реализации полагалась солидная производственная база, – те же заводы ЖБИ и домостроительные комбинаты. В Одессе их создание потребовало нескольких лет. Поэтому первые 5-этажки у нас строились, как и «сталинки», из крупных блоков ракушечника. В начале 60-х стали применять в качестве стенового материала бетонные блоки и кирпич. Панельное домостроение в чистом виде стало преобладающим где-то после 1965 года. Тогда же изменился и подход к организации квартала. В этой связи можно говорить о существовании «старых» и «новых» Черемушек. Первые расположены вдоль улицы Космонавтов и к востоку от нее. Как и на Фонтане, дома поставлены здесь тесными рядами, идущими параллельно улице, по которой индексируется адрес. Например, за домом № 18 по Варненской идут дома №18/2 и 18/3 и 18/4. «Хрущевки» здесь в основном блочные и кирпичные, притом небольшие – из 3-4 парадных. «Титульные нации» этих краев – сотрудники ЧМП и рабочие, часто – сами строители. «Новые» Черемушки, идущие к западу от улицы Космонавтов, отличаются гораздо более просторным расположением домов, которые выстроены не только рядами, но и периметрально, образуя «гнездовые» дворы. Здесь преобладают длинные, 4-8-парадные дома. Большинство из них – панельные. Местные жители все чаще служащие, в том числе сотрудники многочисленных НИИ. В зависимости от района отличаются и жилищные условия. В кирпичных домах «старых» Черемушек лучше тепло- и звукоизоляция, а в «новых» более свободное расположение вытянутых корпусов способствует образованию сквозняков. Единый для обеих Черемушек недостаток – разворот планировочной сетки на юго-запад. Благодаря этому прямые лучи солнца попадают в окна не менее 3 часов в сутки, что приятно зимой, но летом создает невыносимую жару. Особенно страдали от нее новоселы панельных домов, пока у их окон не выросли деревья. Что касается планировки, «родной» для Черемушек является серия 1-464, поголовно применявшаяся до 1965 года, когда начали внедрять немного улучшенную серию 1-464а. Особенность этих серий, – использование продольных шагов величиной 3,2 и 2,6 метра, что привело к появлению узких комнат с неудобными пропорциями. Из 4-х квартир, выходящих на лестничную клетку, только две имеют сквозное проветривание, иначе говоря, выходят на обе стороны. Для сравнения, в московской серии 2-32 шаг составляет 3,2 метра, главная комната выходит во двор небольшой лоджией, а на парадной всего 3 квартиры. Количество vs Качество Итак, росли Черемушки и хорошели… на страницах советских газет. Но после устранения от власти Хрущева (а также по мере смягчения жилищного голода и увеличения возможностей страны) идею 5-этажных спальников стали критиковать за однообразие и низкие стандарты. На местах выявилось много нестыковок, приведших к тому, что в действительности дома были еще хуже, чем предусмотрено планировщиками. Это несоответствие обсуждалось в прессе открыто, поскольку оказалось удобным поводом для дискредитации старого руководства страны. Итак, что же волновало одесситов? В 1969 году начальник областного управления «Госархстройконтроля» опубликовал доклад, а точнее, разнос руководству ДСК № 1. Оказалось, что из 150 домов, построенных домостроительным комбинатом с 1960 года, 70 уже к тому времени нуждались в серьезном ремонте. В частности, «на доме № 29 по улице Генерала Петрова панели наружных стен выполнены с отклонениями в размерах, швы идут грубые, ломаные, заделываются герметиком неряшливо – вот откуда будет просачиваться вода»… «В доме № 5 по ул. Петрова… фасад рябой, окна «гуляют» вверх и вниз, швы идут зигзагами. Зато бригада УНР-2, сдавшая дом, за 2 месяца «прошла» 4 обьекта»… Сходные же жалобы были получены от жителей новых домов № 26 и 70. «Дырявые» стыки, – неприятность большая, но поправимая. А вот многим жителям «новых» Черемушек достались кривые стены. Дело в том, что на указанном ДСК, вопреки здравому смыслу и опыту, панели формировали лицом вверх. В форму заливался раствор и работница лопаточкой заглаживала его вровень с бортами. Получить таким образом ровную поверхность было нереально. В низком качестве жилья были виноваты не только строители и производители. Стройка шла бешеными темпами, планы различных ведомств были несогласованны. Иногда бригаде строителей приходилось по 2-3 недели ждать крана, потом наспех собирать дом и отдавать штукатурщикам. Сочетание простоев и штурмовщины, а также непрестижность профессии и невысокая мотивация приводили к тому, что многие строители работали, спустив рукава. Свидетель тех событий Леонид Плахотнюк, бывший бригадиром одного из СМУ «Одесстрансстроя», указывает еще одну причину низкого качества. «Тогда на стройках часто использовали труд зэков, а они работали неряшливо», – говорит строитель. В то же время, своих работников Л. Плахотнюк защищает: «Конечно, бывало всякое, но в основном ребята работали на совесть, старались». Проблему качества-количества понимали и на верхах. Решали ее использованием хозрасчетных бригад. Среди работников трестов набирались команды добровольцев, чей труд оплачивался по хозрасчету – в зависимости от объема проделанной работы. Люди в таких бригадах работали очень напряженно, но зарабатывали намного больше, чем обычные строители. Так, еще в 1961 году молодежная комплексная бригада Александра Салдуковского приняла обязательную норму в 160-180 % выработки. Качество при этом не страдало. Правда, далеко не все их коллеги могли, хотели и умели работать такими темпами. И не всегда для этого были подходящие условия. В результате, в 1966 году в срок было сдано только 60 % домов, и на общесоюзном фоне это был весьма неплохой показатель. Потерянное десятилетие Чтобы обеспечить горожан жильем, властям пришлось сделать невозможное. С 1959 по 1965 годы количество сдаваемых метров выросло почти в 3 раза, а к началу 70-х достигло рекордных 400-450 тыс. в год. Такие темпы требовали огромного напряжения, больших затрат и организационной работы. Все силы общества были брошены на решение жилищной проблемы. Теневой стороной высоких обязательств по жилью было отставание в создании объектов социальной инфраструктуры и проведении работ по благоустройству. Вот выдержки из письма читателя П. Рейцина, опубликованного в газете «Знамя коммунизма» от 4 февраля 1966 года под заголовком «Зима в Черемушках»: «…Молодежи нечем заняться. Рабочие парни выпивают и цепляются к прохожим, ругаются матом, горланят песни… В нашем районе 50 тысяч населения. Это больше, чем в Измаиле, Белгород-Днестровском и Котовске. Но у нас нет ни стадиона, ни дворца культуры, ни кинотеатра, ни библиотек. А ведь все это полагается даже в селах». Школы в новом районе открывались с запозданием, поэтому детям по несколько лет приходилось учиться в 2 смены (в другом «новострое» – Ильичевске, – некоторые школы в 70-х годах работали в три смены). Крупный больничный комплекс – ГКБ № 10 на Малиновского, – был сдан только в 1977 году. До 1967 года, когда открылся Ивановский путепровод, жители Черемушек были лишены прямого сообщения с промзоной и центром, где продолжало работать большинство новоселов. Среди предприятий социального обслуживания в первую очередь появлялись сверхкрупные. Так, в 1964 году на улице Космонавтов открылся самый большой в Одессе плодоовощной магазин. А накануне 52-й годовщины Октября на улице Генерала Петрова заработал 3-этажный торговый комплекс, организованный по принципу самообслуживания. Первый этаж занимал отдел «Дары полей», где можно было купить овощи и фрукты. На втором этаже была столовая на 200 мест, а на третьем – филиал универмага «Детский мир». В 1962-1964 году был разбит парк им. Горького с кинотеатром «Москва», – впоследствии ни пос. Котовского, ни пос. Таирова настоящего парка не получат. Озеленение селитебной зоны района продвигалось не столь быстро: только в 1967-68 годах начали высаживать платаны на улице Новоселов (ныне Филатова), однако половина из них не прижилась. Главная беда была с внутриквартальными проездами. Поскольку дома строились разными заказчиками и исполнителями, а работы часто организовывались бестолково, некоторые аллеи приходилось разрывать по несколько раз, чтобы провести новые коммуникации или отремонтировать старые. А на Черноморской (Люстдорфской) дороге асфальтированные подходы к домам появились только через 4-5 лет после их заселения. Газ, телефон и не только… Между тем, большим удобством Черемушек считалось подключение к газу, поступавшему с Шебелинского месторождения (В 70-е годы УССР качала по 70 млрд кубов газа, которые были бы очень кстати сегодня). Еще важнее была возможность упрощенной установки телефона. АТС на Черемушках была установлена в 1972 году, и уже в плане на 1973 год предусматривалось подключить по 6 тысяч номеров на Юго-Западе и поселке Котовского. Остальным районам пришлось ждать до конца пятилетки, то есть до 1975 года. Но главным преимуществом, перекрывшим все недостатки жилья, было то, что тысячи семей отселялись из тесных коммуналок в пусть и небольшие, но собственные квартиры. Для людей того времени это была не просто радость, а личная победа и огромный толчок к жизненным свершениям. Примечательно, что некоторые люди могли даже купить жилье, не дожидаясь очереди. Государство предлагало однокомнатные квартиры всего за 2000 рублей, – это оклад специалиста среднего звена за 2-2,5 года. Причем стартовый взнос составлял всего 25 %. Парящие над «хрущевками» Научно-технический и экономический прогресс Страны Советов привел к тому, что с 1968 года в Одессе строятся дома в 9 этажей и выше, а с 1975-го «хрущевки» и вовсе исключаются из строительных планов. На Черемушках появление высоток было продиктовано не только открывшимися возможностями. Новый район был абсолютно «плоским», поэтому требовалось привнести в него ритм и рельефность, увенчав углы главных улиц «эффектными доминантами». Первым таким «украшением» стал ансамбль 9-этажек на пересечении улиц Филатова и Космонавтов. Мой товарищ, живущий в одном из таких домов, рассказывал, что во время ремонта оказалось, что слой утепления в панели был сделан из… человеческих волос. Возможно, на фоне нехватки материалов какой-нибудь добросовестный начальник попросил об услуге ближайший военкомат или сеть парикмахерских. Но вернемся к черемушкинским небоскребам. В 70-е годы на Юго-Западный массив переезжают различные институты и ведомства, которым не хватало места в городе. В частности, в 1970-72 годах строится 11-этажное здание института «Укрколхозпроект» по улице Космонавтов, 36, а в 1973-75-м – института «Укрюжбиосинтез» на Космонавтов, 32. Среди жилых домов в 1975 году были сданы дома на улице Якира, 19 и Гайдара, 20, а в 1981 – поистине грандиозный по местным меркам ансамбль из трех 16-этажек на Варненской, 7. Особенностью высотного строительства на Черемушках было то, что насосы подкачки воды были рассчитаны на 5-этажные дома, поэтому даже для ввода в эксплуатацию одного высотного дома их приходилось менять. Заблаговременно это делалось не всегда. Уже в 1988 году 9-этажный дом на Генерала Петрова 27/4 несколько месяцев получал воду только до 5 этажа, а благодарные жители писали жалобы во всевозможные инстанции и получали отписки. Черемушки сегодня и завтра Окончательно район сформировался в конце 70-х годов. С той поры здесь строятся лишь единичные объекты. На сегодняшний день на «Черемушках» 90 % домов и 85 % жилфонда приходится на «хрущевки», благодаря чему более комфортные сегменты недвижимости стоят здесь дороже, чем в остальных спальниках. Так, цены на «чешки» и новые дома эконом-класса на Черемушках лишь немногим ниже, чем на Фонтане. Население жилмассива выросло с 50 тысяч в начале 1965 года до 140 тысяч в 1980-х. Теперь, в силу сокращения населения и внутригородских миграций оно составляет 120 тысяч. В эпоху капитализма новых зданий на Черемушках появилось немного. Можно отметить строившийся уже много лет 12-этажный ЖК «Новые Черемушки» на углу Малиновского и Гайдара, такой же дом на Вишневского, 13/1. Большинство же новостроек нашли свое место по соседству – на Ближних Мельницах. Высотную реконструкцию района предусматривал еще генплан 1966 года, но по-настоящему за эту задачу взялись только 35-40 лет спустя. В перспективе Черемушки могут значительно увеличиться и за счет территорий под аэропортом. Ее освоение предусмотрено генпланом (пока неутвержденным) в ближайшие 20 лет. К слову, градсовет уже рассмотрел концепцию одного квартала площадью почти 60 га и с населением около 17 тыс. человек. А ведь это – лишь часть «Новых Черемушек» будущего. Есть у района и проблемы. Первым домам Черемушек уже исполнилось 50 лет, новых высоток здесь немного, а «хрущевки», теряют свои эксплуатационные качества. Известно ведь, что эти дома проектировались как временные. Если говорить о панельных сериях, то срок эксплуатации домов сперва определили в 25 лет, а затем продлили до сорока. Стоит ли их сносить (где найти деньги на отселение?), или же лучше отремонтировать (а не развалятся ли дома при первом же значительном землетрясении?) – эти вопросы вызывают разногласия даже среди специалистов. См.: https://reporter.com.ua/articles/4p1/
Просмотров: 163 |
|
Дата: 23.07.2021
|
56 лет назад, 23 июля 1965 года состоялся первый показ комедийного художественного фильма «Операция «Ы» и другие приключения Шурика», снятого режиссёром Леонидом Гайдаем на киностудии Мосфильм. Фильм стал лидером кинопроката в СССР в 1965 году и имел большой успех: его посмотрели 69,6 миллиона зрителей. В этом же году на фестивале короткометражных фильмов в Кракове новелле «Наваждение» был присуждён главный приз – «Серебряный дракон Вавеля». Съёмки фильма проходили в Москве, Ленинграде, а также в Одессе и Ялте. Причиной переноса киносъёмочного процесса в южные города послужил «уход натуры» – в октябре 1964 года в Москве резко похолодало. Две из трех новелл – «Наваждение» и «Напарник» – были частично сняты в Одессе. «Хорошую девочку Лиду» Леонид Гайдай поселил на Пролетарском (ныне Французском) бульваре недалеко от Одесской киностудии. Сейчас этот двор можно узнать с трудом, впрочем, как и весь Французский бульвар… Многие эпизоды в новелле «Напарник» – это одесские Черемушки, которые в те годы интенсивно застраивались. См.: https://vk.com/mesto_vstrechi_odessa
Просмотров: 160 |
|
Дата: 23.07.2021
|
21 июля 1823 года в Одессу прибыл уже широко к тому времени известный петербуржец – назначенный генерал-губернатором Новороссийского края и полномочным наместником Бессарабии граф Михаил Семенович Воронцов. Несколько офицеров, служивших ранее под командованием графа, также решили перейти на гражданскую службу, чтобы по-прежнему находиться в его команде. За короткое время генерал-губернатору Новороссийского края удалось собрать вокруг себя большую группу талантливых, энергичных и деловитых помощников. «Воронцов привлек в Одессу множество знатных особ, желавших служить при графе, – вспоминал современник, – он еженедельно принимал гостей в роскошных залах своего новопостроенного дворца и жил так, как не живал ни один из мелких германских владетельных князьков». Ни одна сторона жизни Новороссии и Бессарабии не осталась без внимания Воронцова. Он выписывает из-за границы лозы ценных сортов винограда и саженцы фруктовых деревьев, выращивает их в своих питомниках и бесплатно раздает желающим. На его деньги с Запада привозят тонкорунных овец, и эти ценные животные прижились в местных отарах. Он заводит конный завод, и его примеру следуют другие. Степной юг нуждался в топливе для обогрева жилищ и приготовления пищи. Граф организует поиски месторождений каменного угля, а затем и добычу его. Он строит первый в здешних местах пароход, а через несколько лет в ряде южных портов появились верфи, со стапелей которых спускались коммерческие пароход за пароходом. Между портами Черного и Азовского морей устанавливается постоянное пароходное сообщение. Благодаря Воронцову Одесса обогатилась рядом красивейших зданий, построенных по проектам прославленных архитекторов. Приморский бульвар с портом соединила знаменитая одесская лестница, в конце которой был установлен памятник герцогу Ришелье. И Одесса по праву стала считаться одним из красивейших российских городов. Вопросы просвещения и культуры занимали в деятельности генерал-губернатора особое место. Учреждаются газеты, начинают выходить многостраничный «Новороссийский календарь» и «Одесские альманахи». Одно за другим открываются учебные заведения. Учреждается первая публичная библиотека. Ведутся археологические раскопки и открываются музеи. Граф поддерживает театральные труппы. И это далеко не все. Источник: odessitua.com См.: https://vk.com/mesto_vstrechi_odessa
Просмотров: 145 |
|
Дата: 21.07.2021
|
Александр Ширвиндт родился 19 июля 1934 года в Москве в еврейской семье в родильном доме № 7 имени Г. Л. Грауэрмана. Но речь – даже не о нём, счастья ему, здоровья и удачи! Но родился он не сам… Кобыливкер Раиса Самойловна, она же Раиса Ширвиндт (1896, Одесса – 1985, Москва, дед Александра – Ицхок-Шмуэль Аронович Кобыливкер, бабушка – Эмилия Наумовна Кобыливкер). Училась у Немировича-Данченко во второй студии МХАТ. Была актрисой Московского Художественного театра Второго. По состоянию здоровья вынуждена была оставить сцену. Работала редактором в Московской филармонии, позже в Москонцерте. Сын – известный актёр Александр Ширвиндт.
«Театрал» выпустил в свет книгу «Мамы замечательных детей» со «звездными» монологами о самом главном. Книга получилась совершенно удивительной по искренности и душевной теплоте. О своём детстве, о мечтах, о самом родном человеке, верящем в эти мечты и помогающем их осуществить рассказывали «Театралу» Марк Захаров и Вера Васильева, Римас Туминас и Евгений Евтушенко, Сергей Юрский и Людмила Чурсина, Евгений Писарев и Светлана Немоляева, Юрий Любимов и Евгения Симонова... Пятьдесят неповторимых монологов о любви. О светлой грусти по тем временам, когда деревья были большими, а мама молодой и самой красивой. И мы надеемся, что после прочтения у вас возникнет желание поднять трубку, и позвонить своим мамам, своим самым-самым близким, чтобы просто сказать им несколько нежных слов. Сегодня это особенно важно. Валерий Яков, главный редактор журнала «Театрал»
Александр Ширвиндт: «Папаша отбил маму у Француза» – По профессии мама актриса. Но после того, как перенесла туберкулез, работать на сцене уже не могла и, уйдя из театра, занялась редактурой. Служила в Московской филармонии, а потом в Москонцерте. Дамой она была известной, поэтому артисты часто советовались с ней. Яхонтов, например, читал маме свои работы. А чтобы он не размахивал руками, мама сажала меня, трехлетнего, ему на колени, и он вынужден был меня держать. В нашем доме есть множество фотографий с благодарственными и памятными надписями маме, например, от Василия Ивановича Качалова: «Дорогой, любимой Раечке». Дмитрий Николаевич Журавлев был ближайшим другом семьи. Еще к нам приходили Яков Флиер, Наталья Шпиллер, Иван Козловский, Рина Зеленая… Многие известные люди бывали у нас в доме, пели, играли в преферанс. И как-то было много свободного времени – на дружбу, на любовь. Всосав с молоком всю эту богемную атмосферу, уже невозможно было забыть о театре. Как ты пойдешь в фармацевты, когда сидел на коленях у Яхонтова и слушал его неповторимый голос, читающий Маяковского? Правда, я ничего тогда не соображал, но актерский вирус был передан. Так продолжалось до конца десятого класса, который я окончил с трудом. Родители меня руками-ногами пытались оттолкнуть от театрального вуза. – Куда угодно, – кричали они, – только не в артисты! Пришлось поступать на юридический, но вскоре родители выяснили, что я все же пытаюсь инкогнито поступить в театральный. Мама поняла, что это безвыходно, и стала звонить знакомым: – Посмотрите ребенка. В ответ ей сочувствовали: – Раиса, зачем?! Как ты могла такое допустить? Но отговорить меня никто уже не мог – я мечтал о сцене. Впрочем, мама ведь тоже была актрисой, выпускницей МХАТа Второго, и она понимала, что от театральной бациллы лекарств не существует. Папа работал скрипачом в оркестре Большого театра. Кстати, он был ее вторым мужем. А первым был известный архитектор по фамилии Француз (национальность, правда, этой фамилии не соответствовала). Но папаша отбил маму у Француза. Было это в 1925 году, с тех пор родители не расставались. Сначала у них родилась дочь, но она прожила всего лишь девять лет. Я был поздним ребенком – появился на свет, когда родителям было уже под сорок. Мама обожала дарить подарки, родители часто писали друг другу стихи, и к каждому, даже небольшому, подарку сочинялись целые оды. Мне же обычно дарились необходимые вещи. Например, перелицованный папин пиджак. Но однажды мама решила, что мне нужна машина, и… убедила отца, что мы должны ее купить у артиста МХАТа Виктора Станицына. Дело в том, что Станицын мог претендовать на новенькую «Волгу», а для этого нужно было избавиться от «Победы». Так что, на его «Победе» я и ездил. Правда, половину от суммы я заработал сам, получив гонорар за фильм «Она вас любит». Остальную половину «надыбали» родители… А еще у мамы была связь с заграницей, что по тем временам являлось опасной штукой. Родной мамин брат, мой дядя (Аркадий Коби), еще в двадцатых годах уехал в Англию. Он был врачом и организовал там гинекологическую клинику. И вдруг в начале шестидесятых от него пришла весточка. Но вместо радости в семье поднялась паника, ведь все бандероли, полученные из Англии, непременно просматривались известными организациями. Кроме того, получить заграничную бандероль можно было в единственном почтовом отделении, расположенном в гостинице «Украина». Заплатить за посылку пришлось непомерную сумму (мы заняли деньги у всех знакомых, друзей и коллег). В посылке оказалось письмо от дяди и… маленький шарфик. Практически мы купили этот шарфик за бешеную сумму, да еще и натерпевшись страху. Но мама не унывала. Она даже ухитрялась потихоньку переписываться со своим братом. Впрочем, она не унывала никогда. К концу жизни к глаукоме добавился перелом шейки бедра, начался рак, но и в свои восемьдесят с лишним лет она продолжала принимать подруг. Одной из них была Анастасия Цветаева, которая приходила два раза в неделю, садилась возле маминого кресла и что-то ей читала, рассказывала. Я жалел лишь о том, что мама не видит, что у Цветаевой на голове летом и зимой штук пять платочков и то, как бережно она снимает один за другим… Мама непременно оценила бы этот «моноспектакль». Кстати, несмотря на слепоту, мама отлично вязала, и многие знаменитые люди до сих пор мне показывают такие «кольчужки» из толстых белых ниток. Сначала она на ощупь мерила человека, потом вязала ему какую-нибудь вещь и дарила. Люди брали это вроде как из сострадания, а потом носили с удовольствием. Ностальгия по детству, конечно, случается. Моя родина – Никитские Ворота, Скатертный переулок, Арбат. Самый центр старой Москвы и коммуналок. Сегодня иногда по дороге в театр я заезжаю к себе в переулок – дом стоит крепко. Правда, сейчас там огромные дубовые двери, два охранника, половичок лежит на улице. Все квартиры, видимо, соединены в одну огромную. Хотел я как-то подняться посмотреть хоть на площадку перед дверью: – Вот я тут жил. Но никакой лирики! Охрана не пустила меня даже в подъезд… Наша коммунальная квартира состояла из восьми комнат (у нас было две, мы были «буржуи»), семь звонков на входной двери, семь семей. Всегда на общей кухне что-то шкворчало, у каждого – свой столик, своя плита (сначала примусы, потом газ), туалет – один на всех. Все эти разговоры о том, что в коммуналках подбрасывали друг другу крыс и мышей, к нам не относились. Наоборот, мы оставляли друг другу детей, подкармливали их. Это была настоящая коммуна, не без криков, скандалов и интриг, но интриги эти были в основном безобидны. Сейчас входишь в подъезд – все на замках. Тоска. Художник по фамилии Липкин жил с женой без детей в большой комнате в двадцать метров, но жили они на трех метрах, а на остальных жили его картины – огромные полотна, пейзажи. Остальные жильцы по большей части были рабочими. Маму в квартире очень любили, она была интеллектуалкой. Мы тогда все росли во дворе. Ребята кричали друг другу в окна: – Выходи! Прочел недавно анекдот. В большом дворе стоят два парня и кричат наверх: – Марь Иванна, Марь Иванна! Она высовывается из окна. – А Петя выйдет? – Ребята, Петя не выйдет, у него – пожизненное. Так что у нас тоже было: – Петя выйдет? Шура выйдет? Дрались двор на двор, драк было много, но поножовщины не наблюдалось. Я вообще был интеллигентский ребеночек, тогда у каждой банды был интеллигентик, которого не трогали, даже опекали немножко, в обиду чужим не давали, поскольку был «свой». В футбол играли постоянно, воротами служили четыре портфеля, мячом – американская консервная банка или сшитый из тряпок комок. Учился я ужасно, а школа у нас была элитная – № 110, около Никитских ворот, которую возглавлял гениальный педагог Иван Кузьмич Новиков (совсем недавно мы повесили в честь него мемориальную доску). В моем классе, например, учился Сережка Хрущев, дети генералов, все Буденные (а жена Семена Буденного была председателем родительского комитета). Я был жутким учеником, но выгнать меня было невозможно, потому что тогда ко всем праздникам школы устраивали концерты, и каждая школа гордилась своими артистами. Гнать меня было нельзя, даже когда терпение педагогов лопалось, потому что наши концерты были на уровне правительственных: Козловский, Оборин, Рина Зеленая. Под все эти концерты мама со мной окончила среднюю школу. Ведь именно благодаря маме и удавалось их всех собрать – они были ее друзьями. А еще мама всегда меня опекала. Раиса Самойловна и Анатолий Густавович были неразлучны до конца жизни. Уже много позже, когда я был взрослым обалдуем, учился в институте, родители повезли меня в дом отдыха РАБИС (работников искусств) в Прибалтику. Мне было лет девятнадцать, и там, на пляже, где вся молодежь фланировала, периодически кричалось: – Шурик, Шурик. Это означало, что мне надо срочно выходить из воды – есть какой-нибудь бутерброд. А на песочке лежали девушки из ГИТИСа. И пока я добегал до пляжа, все кругом узнавали, что мама хочет накормить меня яичком. См.: https://baba-deda.ru/index.php/news/5406
Просмотров: 171 |
|
Дата: 19.07.2021
|