После службы волонтёром в интересах русского флота в Ливорно и выполнения деликатных поручений российского Двора, де Рибас оказался в Петербурге, где 9(20) марта 1774 года был принят на действительную российскую военную службу с понижением на один чин (как тогда было принято при приеме иностранцев) – в чине капитана под русским именем Иосиф (или Иосип) Михайлович. И таких волонтёров было множество. Рядового личного состава у матушки-Екатерины было много. А образованных офицеров – всегда мало. Где взять. Что такое «майорат» все, наверное, знают. Это – принцип наследования, принятый в Европе. Старший сын получает всё – титул, поместье, земли. Средний сын идёт делать карьеру священника (иногда – неплохо получалось у некоторых). А третий сын – в армию. Какую? Какая позовёт. Будет фарт – можно на шпагу взять королевство, а не будет – славная смерть с титулом виконта. При этом у всех троих – и родительская любовь, и прекрасное образование. Профильное.

А расплачивалась матушка-императрица неслыханно щедро. Землями. Очень плодородными, у южного тёплого моря. Так, например, Томас Кобле – шотландец по национальности, всю свою жизнь прослужил в русской армии. Он известен был своей вспыльчивостью и необычайно громким голосом, а также и добротой. Подчиненные уважали Кобле как боевого генерала. Он одним из первых ворвался в Бендеры, Аккерман. Был контужен во время штурма Измаила, водил в атаку конных егерей при Мачине. Был первым комендантом Одессы. Исполнял обязанности градоначальника. В 1792 году, за два года до основания Одессы, подполковник Кобле получил от казны 12 тысяч десятин земли на левом берегу Тилигульского лимана. С тех пор село Порубежное получило гордое имя Коблево, а Одесса – улицу Коблевскую. И Ланжероновскую, и Деволановский спуск. Ну, и Дерибасовскую конечно, И Ришельевскую. И, по дикой иронии судьбы, не попало на карту Одессы одно великое, как оказалось имя…

 

В текущем году исполняется 230 лет присвоения чина генерал-поручика Ивану Александровичу Заборовскому.

Иван Александрович Заборовский (18 (29) мая 1735 – 17 (28) сентября 1817) – видный российский военный и государственный деятель, участник многих войн и сражений России.

Начал служить, по тогдашнему обычаю, рано, в 1751 году. Участник Семилетней войны, где отличился в сражении при Гросс-Егерсдорфе, за что был произведён в премьер-майоры. Участник Первой русско-турецкой войны при Екатерине II. Произведён в полковники за отличие под Бендерами (1770 год), командовал гусарским полком в армии Петра Ивановича Панина, в 1772 году принял участие в Войне с конфедератами, позднее состоял бригадиром в армии Петра Александровича Румянцева. В 1774 году был послан на Балканы в корпус Михаила Федотовича Каменского и отличился в сражении при Козлуджи, за что был награждён орденом Святого Георгия 3-й степени и произведён в генерал-майоры. В 1777 году оставил строевую службу и до 1782 года был Ярославским наместником. В 1782 году произведён в генерал-поручики и назначен Тульским наместником. 24 ноября 1782 года награжден орденом Св. Анны. В 1787 году награждён орденом Александра Невского.

При Павле I Заборовский был назначен сенатором с чином действительного тайного советника. Умер в Москве в царствование императора Александра I.

 

В 1788 году Заборовский был послан во Флоренцию (по другим сведениям - в Ливорно) вербовать иностранных офицеров-волонтёров для участия в войне против Турции. Среди желающих поступить в ряды волонтёров был и молодой артиллерийский лейтенант Бонапарт. Согласно полученной инструкции, Заборовский должен был принимать иностранцев на русскую службу с понижением на один чин (вспомним де Рибаса). На это Бонапарт согласиться не хотел, и Заборовский отказал ему.

«Может, Наполеон вспомнил, как в 1788 году, будучи поручиком (вторым лейтенантом - ред.), … пытался поступить на русскую службу? За месяц до прошения Наполеона о принятии в Русскую армию был издан указ о принятии иноземцев на службу чином ниже, на что Наполеон не согласился. Руководившему набором волонтеров для участия в войне с Турцией генерал-поручику Заборовскому будущий император сказал: «Мне король Пруссии даст чин капитана!». Заборовский, в 1812 году ставший одним из московских беженцев, горько каялся в этом отказе. Да и король Пруссии через двадцать лет, надо полагать, готов был дать Бонапарту не только капитанский чин» (С. А. Тепляков. Смысл жизни).

 Так вот, на Русско-турецкой войне, занимая Причерноморье, в стройном ряду блестящих, талантливых авантюристов, основавших город своей мечты – наш Рыжий солнечный город, мог оказаться Наполеон Бонапарт. А череды войн, разодравших Европу, могло бы и не быть. Но история, конечно же, не знает сослагательного наклонения. Вот, что пишет по этому поводу Сергей Ткаченко (http://bospor.com.ua/site/article/id/1302/print)

 

Есть такая наука – синергетика. Она изучает общие закономерности самоорганизации структур, которые образуются в сложных, открытых системах в процессе обмена веществом, энергией и информацией с окружающей средой. Объектами исследования синергетики выступают самые разные системы, от атома до человека. В ней существует понятие точки бифуркации, такого себе поворота, момента перехода от одного ряда событий к другому, когда есть разные варианты дальнейшего развития и велико значение случайных факторов.

... Прорвавшись к головокружительным высотам власти, Бонапарт никогда не забывал тот промозглый зимний день в Ливорно в 1789 году, когда он, двадцатилетний артиллерийский поручик, без сантима в кармане, в обшарпанном мундире и потрескавшихся ботфортах пришел наниматься на русскую службу.

Тогда могущественная и целеустремленная Екатерина II вела очередную кампанию против турок. По ее повелению владимирский генерал-губернатор Иван Заборовский, командующий экспедиционным корпусом, приехал в Ливорно, чтобы «приглядеть для ратных дел» христиан-волонтеров, которых в средиземноморских краях в ту пору можно было навербовать предостаточно. Брали воинственных албанцев, предприимчивых греков, особое предпочтение отдавалось корсиканцам, прошедшим английскую выучку. Однако всех иностранных офицеров зачисляли в русский корпус с понижением в чине.

Едва услыхав о наборе, Бонапарт подал прошение о готовности служить российской государыне, но с обязательным сохранением за ним чина поручика. И незамедлительно получил из походной канцелярии Заборовского лаконичный отказ. Проявив свойственные ему с ранних лет упорство и настойчивость в достижении цели, Наполеон с трудом добился, чтобы его принял глава русской военной миссии.

Иван Александрович Заборовский почтил захудалого поручика Бонапарте своим благосклонным вниманием в снятом по приезде в Ливорно пышном старинном особняке, просто, по-домашнему, во время обеда, вернее, когда он уже откушал чем бог послал и только что приступал к десерту.

Пройди в зал, Наполеон почтительно остановился у высоких резных дверей. Из его худых ботфортов тотчас же натекла на паркет грязноватая лужица. Было жарко, и натопленный зал полыхал всеми канделябрами и люстрами.

Генерал, отличившийся еще в Семилетней войне и известный тем, что, преследуя разбитого турецкого сераскира, ближе всех прочих русских полководцев подходил к Константинополю, сидел за огромным столом один, без парика, в восточном халате, и ел с ножа большую, исходившую медовым соком грушу. Несколько других, таких же сочных, золотились в стоящей перед ним вазе.

Груши даже на юге, в зимнюю пору были редкостью. Но таких великолепных, тяжело-прозрачных, наполненных загустевшим солнцем плодов Наполеону видеть еще не приходилось.

Он чувствовал, что его начинает слегка поташнивать от голода. Неимоверным усилием воли Бонапарт отринул от себя это проклятое наваждение и упрямо изложил свое прежнее прошение.

– Само по себе честолюбье твое, сударь, – Заборовский окинул величественным взглядом опытного вельможи щуплую, коротконогую фигуру поручика Бонапарте, – может статься и похвальным, но токмо не применительно к державе, на службу к коей ты проситься изволишь... Подпоручика я тебе дам, а более – уж не взыщи. Ибо достоинств твоих покуда не ведаю. Вижу лишь, что взглядом быстр, да строптив не в меру. Господ же офицеров своих я по делам их ратным жалую. И никто, слава богу, пока не в обиде.

– Ну тогда я пойду к туркам, – сверкнув глазами, резко бросил Наполеон. – Они мне тотчас же дадут полковника... И вы еще услышите мое имя!

– Ну что же, воля твоя, мил друг, – снова ровным и спокойным голосом ответил Заборовский. – Ступай к басурманам. Они, может, и вправду тебя полковником сделают. Да ведь одна беда – бьем мы турку. Как бы и тебя ненароком не зашибить...

И генерал снова, теперь уже всецело, занялся грушею. Наполеон, поняв, что аудиенция окончена, повернулся и, раздраженно стуча ботфортами, вышел из залы. Когда он спускался с лестницы, бесстрастный лакей шел за ним следом и щеткой подтирал оставшиеся после него следы...

Однако, поостыв на холодном ливорнском дожде, и снова помыкавшись в тоске и безденежье, Наполеон еще раз решил попытать счастья на русской службе. Он подал новое прошение прежнего содержания, но на этот раз на имя генерала Тимора – другого начальника русской военной экспедиции. И опять получил незамедлительный и твердый отказ.

Этой неудачной истории Наполеон не забывал никогда. Отправляя через несколько месяцев после заключения Тильзитского мира (26 июня 1807 года) своим полномочным послом в Петербург Армана де Коленкура и давая ему подробнейшие инструкции, Наполеон не преминет подчеркнуть: «Подавите русских неслыханной роскошью. Ваша кухня должна быть самой изысканной и шикарной в Петербурге. Никогда не жалейте денег на фрукты. Пусть о грушах на вашем столе ходят легенды...». «Почему именно о грушах?» – молчаливо удивится тогда Коленкур, но уточнить пожелание повелителя не решится.

Предписание Бонапарта будет выполнено неукоснительно. Слава о кухне французского посольства загремит на всю северную столицу. Повара Коленкура, чародея-кулинара Тардифа, воспоет Пушкин. А груши для посольских приемов и раутов станут выписываться из Персии по баснословной цене – по сто рублей за штуку!

Это потом уже будет и возвышение, и военные успехи, и поход «двунадесяти языков» в Россию, и Бородино, и пожар Москвы, и бегство грязной осенью 1812-го – вон из страны! А пока голодный, неприкаянный поручик артиллерии брел под моросью дождя, вжимая шею в ворот мундира. Он так и не стал российским офицером...

Да и надо ли было это? История всего мира тогда бы пошла совсем по иному пути. Точка бифуркации...

 

Такая, вот, красивая легенда. Гуляя по Французскому бульвару – вспомним и улыбнёмся.