Одесса, конечно, европейский город. Её строили и обустраивали иностранные офицеры. Служащие своей новой Родине. Блестяще служащие!
Итак, Олег Губарь:
– Просили рассказать о Кобле. ОК.
Томас (Фома Александрович) Кобле родился в 1761 году в Девоншире, фамилия этимологически связана с названием специфической мореходной «посудины», лодки, из чего можно заключить, что его предки – уроженцы приморского района и как-то связаны с навигацией. Кобле – далеко не единственный британец в российской военной службе екатерининских времен: можно вспомнить, скажем, известного путешественника, гидрографа, имя которого также вошло в одесскую летопись – Джозефа Биллингса, который первым картировал здешнюю гавань. Русское подданство молодой британец принял в 1788 году, вступил секунд-майором в Приморский Николаевский гренадерский полк, участвовал в действиях гребного флота под Очаковом, отличился при штурме Измаила.
Кобле – не просто одесский старожил, он свидетель рождения города, ибо еще в 1792 году, будучи подполковником, получил за героическое участие в военных кампаниях против Османской империи 12 тысяч десятин земли на левом берегу Тилигульского лимана. Здесь он разрешил селиться на льготных условиях украинским казакам, беглым крестьянам и прочим «перспективным проходимцам». В дальнейшем сюда переселились земледельцы из Курской губернии.
Он же получил и обширный участок под домостроения в числе самых первых одесситов в августе-сентябре 1794 года непосредственно из рук первостроителей города, де Рибаса и де Волана. Когда-то ему принадлежал обширный комплекс зданий и сооружений с садом, ограниченный современными улицами: Дворянской, Коблевской, Торговой и Садовой. Впоследствии эта территория постепенно раздробилась на фрагменты, перешедшие в собственность разным лицам.
На протяжении многих лет Фома Александрович исполнял обязанности военного коменданта Одессы (с 1801 года), был одним из ее фактических устроителей, а с 1803-го лидером «штаба Ришелье», неограниченным доверием которого пользовался. Должность коменданта, учрежденную императором Павлом (1797), он получил автоматически – как шеф постоянно расквартированного здесь Ладожского пехотного полка. Все без исключения городские институции создавались при деятельнейшем участии, а то и по инициативе генерал-майора (1799) Кобле. В частности, он был одним из руководителей Одесского строительного комитета.
Особая страница его биографии – самоотверженная борьба с чудовищной чумной эпидемией 1811–1812 годов, унесшей жизни нескольких тысяч горожан, в том числе – почти всех врачей, фельдшеров, фармацевтов, аптекарей. Это именно Кобле входил с Дюком в зачумленные дома, ободряя граждан Одессы и снабжая их всем необходимым. Это он круглосуточно объезжал пограничные карантинные дозоры, это он устроил чумное кладбище за чертой города.
В самой безнадежной ситуации Кобле не только оставался невозмутимым и деятельным, он умел поднимать настроение, вдохновлять соратников собственным куражом, веселил ближних забавной иноземной песенкой, соленым анекдотом и самою фразеологией и артикуляцией – Ф. А. говорил по-русски с изумительно трогательным акцентом. Судя по очень теплым воспоминаниям современников (Огюста де-Лагарда, Марии Холдернесс и многих других), мужество и веселая бесшабашность сочетались в нем так же, как в характере легендарного одесского каламбуриста, австрийского консула фон Тома. Кобле любил дурачиться, разыгрывать из себя простоватого шотландца. Надо полагать, эта роль была выбрана им не случайно – отношения России с «владычицей морей» оставляли желать лучшего, и англичанин предпочитал иронически камуфлироваться.
С огромною любовью вспоминала «доброго Кобле», «Кобиньку» небезызвестная А. О. Смирнова-Россет. Умилительный британец буквально нянчил маленькую Сашеньку, а затем навещал в Санкт-Петербурге юную фрейлину, когда ездил к своей сестре Генриетте (1765–1843) – супруге морского министра, графа Н. С. Мордвинова. Она же пересказывает вполне анекдотическую историю женитьбы самого Кобле.
По каким-то делам он приехал к казацкому полковнику Цветогорову, увидел его дочь «и влюбился, как кошка». Полковник сказал ему: «Черт тебя знает, кто ты такой, и вера-то у тебя не наша». Тогда лихой вояка девушку «увозил, посадил ее перед меня на лошадь». Проскакав таким манером 40 с лишком верст, они обвенчались в первом же встретившемся на дороге православном храме. Невеста все волновалась, что она «неученая, не знает по-английски и книжек не читала». Но жених ее успокоил: «Какой я ученый, я тоже никогда книжки не читал, только наши шотландские песни и сказки об мертвецах».
Томас Кобле должен быть поставлен в один ряд с выдающимися администраторами города и края уже по той простой причине, что с середины сентября 1814-го по 31 декабря 1815-го исполнял обязанности градоначальника. То есть после отъезда Ришелье и до приезда Ланжерона. За эти 15,5 месяцев было очень много сделано для дальнейшего обустройства Одессы. Например, завершилось формирование дренажной системы, и был устроен первый подземный коллектор с Греческой площади. Восстановили ряд деревянных мостов через балки и оградительный ров, оборудовали ряд общественных колодцев, застраивали и благоустраивали Херсонскую, Греческую, Старобазарную площади, множество улиц, улучшали порт, Соборную церковь, городскую типографию, Городской госпиталь, Театр, начали возводить храмы в предместьях и т. д. Ф. А. переписывался с Ришелье, советовался, выполнял указания.
В отставку боевой генерал вышел в 1819-м, по болезни. Жил периодически то в городе, то в своем имении. Скончался 13 апреля 1833 года.
«Имя его, – писал «Одесский вестник», – останется памятным для одесских жителей по тому живому и деятельному участию, которое он принимал в первоначальном учреждении и обзаведении города Одессы как один из первых ее правителей и старожилов (…). Одесские граждане ознаменовали благодарность свою к нему наименованием в честь его одной из здешних улиц Коблевскою. Неизменное радушие и постоянная веселость характера были отличительными чертами его жизни: он был истинно любим всеми его окружающими…». На погребении была и депутация Ладожского пехотного полка, шефом которого состоял генерал Кобле.
Из контекста некролога может показаться, будто название Коблевская появилось как раз в связи с кончиной заслуженного генерала, патриота Одессы. Но это не так. Коблевскою улица именовалась еще при жизни Фомы Александровича – в 1820-х упоминается в архивных документах, а затем в газетных объявлениях. Другими словами, это название должно типизироваться как истинно народное. И я рад, что приложил в свое время руку к возвращению сего наименования старинной одесской улице через историко-топонимическую комиссию горсовета.
Наш герой был похоронен в своем имении. Любопытно, что местные крестьяне под эгидой своего хозяина впервые настолько успешно боролись с нашествиями саранчи, что их победительный опыт обсуждался в Сенате! Имение это перешло к сыну Фомы Александровича, Аполлону (1811 г. р.), отставному поручику, предводителю одесского уездного дворянства, чрезвычайно удачливому картежнику и лошаднику. В переписке градоначальника А. И. Левшина с М. С. Воронцовым упоминается о том, что Аполлон проиграл в карты один из больших отцовских домов другому известному азартному игроку – полицмейстеру Шостаку, причем общественные симпатии в этом случае оказались как раз на стороне последнего. Дочь Кобле, Клавдия Фоминична (1801 г. р.), вышла замуж за маркиза Ф. О. Паулуччи – губернатора Эстляндии, а затем – Курляндии и Лифляндии.
Олег Губарь
