Он стал всесоюзной знаменитостью еще в тридцатые, после фильма «Трактористы» . Ему многие подражали. И сейчас, вспоминая Крючкова, друзья и коллеги с удовольствием копируют его выразительный голос «с песочком» и характерные интонации. Для военного поколения он был больше, чем просто актером. Николай Крючков не сражался на поле боя, продолжая активно сниматься и во время войны, но его вклад в победу огромен.

– В Великую Отечественную образы, которые воплотил на экране Николай Афанасьевич Крючков, вдохновляли на подвиги маршалов, генералов и простых солдат, – рассуждает актер и режиссер Сергей Никоненко. – Все его работы – настоящая школа любви к родине.

Для нас, мальчишек послевоенного времени, кинематограф был всем – и нянькой, и воспитателем, и другом. Некоторые фильмы смотрели по 10–15 раз, знали наизусть. Как-то в детстве я увидел Николая Афанасьевича на своем родном Арбате. По улице шел мой кумир, любимейший артист, сыгравший в картинах «Трактористы», «Парень из нашего города», «Свинарка и пастух», «У самого синего моря»… Я не верил своим глазам! Конечно же побежал по другой стороне вперед, перешел и опять двинулся навстречу Крючкову. И так раз, наверное, пять. Он тогда был в кепке-«букле», которую носил чуть набок. Потом мы встретились с ним через много лет на картине «Сердце не прощает». Тогда и узнал его поближе. Крючков был добрейшей души человек. Думаю, его талант – это обаяние доброты, он весь светился ею. Знал жизнь с разных сторон, умел понимать и трудные судьбы, и трудные характеры – наверное, это и отличает настоящего художника. В нем не было брезгливости к другому, ему всё хотелось знать про человека. Менее всего любил говорить о кинопроизводстве – больше о характерах, об интересных и самобытных людях. Когда только познакомились в Ялте, хлебосольный Крючков пригласил всех актеров к себе в гости, «на уху». Сказал: «Завтра все ко мне!» и вдруг поймал мой взгляд – а я тогда был студентом первого курса, посмотрел на меня и добавил, так, что все слышали: «И ты обязательно приходи!» Чтобы не получилось, будто я за ним увязался. За это я ему так сердечно благодарен! Он воспринял меня как коллегу, как равного, хотя я тогда только учился. А еще Крючков был справедливым. Вот вам пример – я, студент, снимаюсь на Ялтинской киностудии, но денег мне не платят. Директор водит за нос и кормит завтраками. И так третий месяц! Я спросил у Николая Афанасьевича: «Что делать? Отказаться от съемок?» «Не надо! – сказал Крючков. – Это грех большой – отказываться от работы! Она на тебя обидится. Ты на гриме всегда будь самый первый, сколько с вечера ни выпьешь, понял?» Может, благодаря этому наставлению я и заканчиваю сейчас сниматься в 171-й роли… В общем, научил, как правильно поступить: «Загримируйся, все отрепетируй в павильоне с режиссером, а как только он скомандует: «Мотор!», ты ему скажи: «Стоп! Деньги на стол!» Вот тут тебе все и отдадут!»

Нужно было, конечно, набраться нахальства, чтобы так поступить – я тогда еще робкий был… И вот начинаются съемки, режиссер произносит: «Мотор!» А я: «Стоп! Пусть мне зарплату отдадут за три месяца, тогда буду сниматься». Что вы думаете? Через день принесли все деньги.

– Он так любил природу! – продолжает Сергей Никоненко. – Сливался с ней, знал и чувствовал ее. Когда снимался в моей картине недалеко от Селигера, в четыре утра поднимался и шел ловить рыбу. «Нельзя пропускать зорьку. Пропустишь – день пропал!» – объяснял он. Ему нужны были простор, восходы, закаты…

– Мы оба любили рыбачить,– вспоминает о страсти Крючкова актер Олег Анофриев. – Только он был заядлый рыболов, а я так, любитель. Благодаря этому занятию и подружились в Ялте на съемках. Как-то Николай Афанасьевич подошел ко мне и предложил: «Пойдем к пограничникам, попросим шлюпку и посмыкаем ставридку». Целый день провели за ловлей, а поскольку просто так не будешь сидеть и молчать, разговорились… Позже часто рыбачили вместе. Правда, рыбу Крючков не любил – всю раздавал. Помню, ялтинский улов подарил Лидии Николаевне Смирновой. Потрясающая рыбалка была в Финском заливе – с нее мы возвращались, увешанные рыбой с головы до ног…

По мнению коллег, характер у Николая Афанасьевича был очень покладистый – ровный и равноудаленный: компанейский со всеми, он в то же время держал дистанцию. Крючков принадлежал к генерации людей осторожных, очень не любил разговоров на политические темы. И в то же время хвалился новой машиной, которая у него появилась уже в преклонном возрасте. Мастерски рассказывал байки – но даже самые пикантные истории в его исполнении не были пошлыми. Когда другие пытались их воспроизвести, получалось плоско.

Всевозможными байками и легендами обросла и биография самого Крючкова. А в создание некоторых мифов – например, о пристрастии к алкоголю – внес вклад и сам Николай Афанасьевич…

– Когда Крючков угощал коллег ухой, бутылочку с собой, конечно, брали, – рассказывает Сергей Никоненко. – На четверых-пятерых ее выпивали. И Николай Афанасьевич говорил: «Смеюсь я гомерическим смехом, глядя на вас. Бывало, раньше стакан спирта выпьешь под папиросочку – и на работу!» Думаю, это шутка была, в таком состоянии можно только на рыбалку пойти. А он ведь снимался у серьезных режиссеров, которые не потерпели бы пьянства на работе.

– В конце 60-х Крючков уже не употреблял, – продолжает тему Анофриев, – хотя тогда в компаниях и бытовала фраза: «Пьем все, что льется!» Я как-то спросил, почему он бросил. Николай Афанасьевич ответил: «Утром было тяжко, встал, открыл холодильник, там стоит бутылочка, холодная, запотевшая, посмотрел на нее, сказал: «Все!» и дверцу захлопнул».

Для дочери Крючкова (от последнего брака) Эльвиры отец навсегда остался эталоном настоящего мужчины.

– Любая женщина могла только мечтать о таком спутнике жизни. Он был сильный, мужественный, добытчик. Мама работала ассистентом режиссера на «Мосфильме», потом – в монтажной, но в какой-то момент папа попросил ее оставить работу: «Нужно, чтобы в доме было чисто, уютно, всегда имелись свежее белье и домашняя еда. Ни одна женщина совмещать все это с работой не сможет». Он делал все, чтобы мы ни в чем не знали нужды. После всех своих предыдущих браков папа хотел стабильности. Мы очень долго жили сначала в однокомнатной хрущевке, потом в «двушке». Ничем не выделялись среди соседей, со всеми дружили. Как-то к нам пришла женщина-инвалид, которая потеряла деньги на билет до дома – и папа дал ей денег. Он жил по принципу: если человек позвонил в дверь – значит, надо его выслушать.

Он был тонкой художественной натурой. Прекрасно рисовал – в юности работал гравером-накатчиком на Трехгорной мануфактуре. Папа был левша и поэтому не мог писать перьевой ручкой. Рисовал и писал карандашом. У него было потрясающее чувство цвета – он изображал целые картины, и отличный вкус – разбирался в галстуках, любил хорошие костюмы. У нас в доме всегда было много животных, особенно канареек: папе нравилось, как поют эти птицы, он стремился воспитать голосистого кенаря, а чтобы тот лучше пел, к нему подселяли самочек. Отец покупал кассеты с записью курского соловья, и три-четыре колена наш кенарь выдавал.

Папа был настоящий человек, положительный и цельный не только в кино, но и в жизни. Благодаря ему я знаю, каким должен быть мужчина…

Актер умер в 83 года. Незадолго до смерти получил «Нику» – в номинации «Честь и достоинство».

Нет, он не одессит. Но Одесская песня в репертуаре имеется! Из фильма «Матрос с "Кометы"». Слушаем и помним...