Пишет журнал «Культурная столица»:

Если бы он прочел только «раков», нам и этого было достаточно, если бы сыграл одного Швондера, и этого бы было довольно, но на его счету сотни образов и ролей. Более полувека почетный гражданин Одессы Роман Карцев пользуется вниманием и любовью публики. Его знают и ценят, его слушают и читают, его фразы живут своей отдельной жизнью. Его талант первым оценил рыжий бандит из канавы, а потом его заметил Аркадий Райкин.

Он должен был стать или оперным певцом, или бандитом. Дом семьи Кац, а именно так звучит настоящая фамилия Романа Карцева, был расположен между оперным театром и канавой. Очевидно, гены оказали решающую роль в выборе профессии – дед нашего героя служил кантором синагоги. Мама, Соня Фуксман, прекрасно пела, а из красивейшего в мире театра – Одесского оперного – прямо в квартиру доносились звуки многочисленных ремонтов и репетиций. Измученная мать не могла заснуть, а ловкий одесский мальчишка проникал в театр (конечно, без билета) и спустя 10 минут после начала спектакля – через балкон и прямо в женский туалет. «ААААА», – вопила завозившаяся дама, но парень быстро сбегал, успев оценив комизм ситуации.

На сцене тоже было весело. В Одессе ставили «Кармен». Итальянец Хозе пел на итальянском, местная прима разливалась на украинском. «Как же она, бедная, мучилась – стоило ей открыть рот, зал заходился от смеха. Хозе, кричит: “Кармен! Кармен!”, а она ему: “Геть звiдси, геть, тебе вже не кохаю!” Хохот стоял страшный все три часа», – вспоминал Роман Карцев.

А дома свой театр. Мама была дамой сознательной и партийной. Отец Аншель Зельманович часто менял работы – каждые два-три месяца, увлекался спортом, вечером ловил мяч, а ночью – запрещенные радиостанции. В темноте под одеялом родители обменивались новостями – для конспирации на идиш. Так мальчик все-таки выучил язык предков. К тому же в семье соблюдались еврейские праздники. Карцев вспоминал, как на самый веселый праздник Хануку ходил по родственникам и собирал деньги.

И конечно же, готовили бесподобно. Все шедевры одесской еврейской кухни. Уже взрослый Ромочка как-то пострадал из-за маминых котлеток. Запах чеснока почувствовал на сцене Аркадий Райкин и отправил Романа доедать котлеты. Карцев в свою очередь пригласил мэтра домой. Три дня все жарилось и мариновалось. «Почему-то Аркадий Исаакович пришел один, хотя ел за троих – я в первый и последний раз видел, чтобы он так много ел. Он не поднимал головы! – удивлялся Карцев и перечислял блюда. – Фаршированная рыба, синие трех видов, салат “оливье”, форшмак, отбивные, селедка-скумбрия, бычки, затем жидкое...бульон с “мондалах”, фаршированная шейка, мороженное». Особо понравившиеся блюда мама Кац, по одесской традиции, собрала Райкину с собой в санаторий, где он отдыхал.

Первые уроки стойкости Роман Кац получил тоже в семье. Во время войны, пока отец воевал, Рома с мамой были в эвакуации. Вернулись в родную Одессу, а квартиру на Ланжероновской оккупировал боевой полковник и освобождать отказался. Рома с мамой поселился у тети в однокомнатной квартире, где уже жили пять(!) семей. Они спали на столах, под столами, ели стоя. Отец с фронта вернулся аж в 46-м – их часть из Берлина перебросили в Маньчжурию. И ефрейтор Кац по-мужски поговорил с полковником. Аргументы, видимо, были веские. Папа Кац, как и герои Бабеля, был рожден на Молдаванке.

В своей книге «Малой, Сухой и Писатель» Карцев вспоминает послевоенную Одессу – голод и разруху. Очереди за хлебом и грохот деревянных колодок пленных немцев. Многочисленные банды, которые грабили, но не убивали. Стреляли в воздух, «потому что если не стрелять в воздух, то можно убить человека. А зачем убивать?» – удивлялся Карцев. Даже у него, школьника, было что взять. Каждый день рыжий бандит из канавы под домом забирал школьные обеды Ромки-артиста – такая кличка была у Ромы Каца. И отправлял дальше в школу, следя, чтобы другие бандиты не обижали подопечного.

В школе жизнь кипела, в школе была самодеятельность и первые успехи. Одно время Карцев-старший работал футбольный судьей, а значит у него имелась форма. Ромочка позаимствовал у папы трусы и майку, пришел в школу, все сползало, зато во рту наблюдался свисток. В школе хохот, в класс так и не пустили. Прибежал отец, обнаруживший пропажу. Снял форму и сына оставил в коридоре... голым. А тут перемена, хорошо, что школа мужская. Техничка хохоча, держась за бока, дала халат, так Ромка домой и добрался. Проказничал постоянно. Директор любя отвешивала весомую оплеуху. Но хулигану все прощалась перед школьными спектаклями. Роман Кац всегда имел на сцене бурный успех.

Поэтому вопрос «куда поступать» не стоял. Но в театральное училище Одессы еще одного Каца не приняли. «Вы уже готовый артист», – сказали члены комиссии. Роман подался было в армию. Но военную карьеру с диким хохотом зарубил окулист. Он обнаружил у клиента астигматизм и с иронией прочил ему карьеру пограничника или снайпера.Роман Кац устроился наладчиком на швейную фабрику «Молодая гвардия». И был счастлив – полный цех полуголых (из-за дикой жары) красавиц, и все его любили. Но с фабрики его со скандалом уволили. Как-то на предприятие явился директор, депутат Верховного Совета Украины, и решил пройтись по цехам. Возле одной из девушек он остановился и приказал: «Встань, корова!». Она расплакалась. Рома Кац подскочил и закричал: «Извинись, жлоб!». Рому Каца уволили. Но за него вступился весь цех. На работе восстановили, а директора несколько лет спустя расстреляли за растрату госимущества в размере нескольких миллионов рублей.

С 1960 года Рома Кац стал выступать в одесском театре «Парнас-2». Там он познакомился со Михаилом Жванецким и Виктором Ильченко. Летом 1962 года в Одессе гастролировал Аркадий Райкин. Молодые люди добились, чтобы мэтр их прослушал. Аркадий Исаакович пригласил Карцева в Ленинградский театр миниатюр, и он же посоветовал слишком короткую фамилию Кац как-то изменить. Так родился Роман Карцев.

У Райкина Карцев учился театральному искусству, ежедневно простаивал за кулисами, ловил нюансы игры учителя. «Райкин для нас царь и Бог, великий актер, которого мы наблюдали в непосредственной близости, – говорил Карцев, – он же взял нас из самодеятельности, без театрального образования». Следом за Карцевым к Райкину приехали Ильченко и Жванецкий.

С Карцевым у Райкина сложились особые отношения. «Меня единственного Аркадий Исаакович допускал слушать, как он репетирует монологи, а это очень интимная вещь – по себе знаю».

Молодые одесситы учились у Райкина, учились у Ленинграда – смотрели все спектакли БДТ, участвовали во всех вечерах театральных: у Акимова, в Москве у Эфроса, в «Современнике» – где только можно. Общались, избавлялись от провинциального говора.

Одной из самых удачных номеров Карцева и Ильченко стал «Авас». Его играли в Румынии на румынском, в Чехословакии на чешском, в Болгарии на болгарском языках. «В Болгарии хохот стоит сумасшедший, зрители свистят, наша театральная труппа сбежалась. Целый месяц болгары ухохатывались. Оказывается, я в своем монологе использовал жест, который в Болгарии имеет другое значение, и как только его делал, люди буквально со стульев падали. Все это знали: и Райкин, и наши актеры, но мне не сказал никто, а я-то думал, что гениально играю», – делился Карцев. Правда один раз «Аваса» не оценили. Это была новогодняя ночь в в правительственном санатории. Члены ЦК с женами слушали речь за речью, потом слово дали Карцеву с Ильченко. Они прочли «Авас». «Такой тишины мы в своей жизни еще не слышали, – поражался Роман Амшелович. – После финала кто-то за столом высказал пожелание: "А теперь что-нибудь смешное"».

К счастью, таких зрителей было немного. Выступления одесситов пользовались бешеным успехом. Работали по 30-40 концертов в месяц. Ездили по всей стране и гастролировали за рубежом. «Аппаратуры тогда не было, мы рвали глотки, но зарабатывали где-то по 500 рублей в месяц. Тогда это были очень неплохие деньги, – вспоминает Карцев. – Мы не бывали дома по 5-6 месяцев в году, мы возвращались домой совершенно изможденные – отдыхать».

В промежутках Роман Карцев умудрялся сниматься в кино. Швондер в экранизации повести Михаила Булгакова «Собачье сердце». У Рязанова Карцев снялся в картинах «Небеса обетованные», «Старые клячи», «Предсказание». У Владимира Аленикова – в трагикомедии «Биндюжник и король», а у Эрнеста Ясана – в картине «Нечистая сила»… 21 января 1992 года Виктор Ильченко скончался. Карцев вынужден был выступать один с моноспектаклями. Взять нового партнера так и не смог. Как-то он возвращался в самолете из Америки, стюардессы пересадили любимого артиста в бизнес-класс – а там никого не было. Роман Амшелович попросил бумагу и, не отрываясь много часов подряд, стал писать воспоминания. Одесса, война, эвакуация, дружба с Ильченко, работа с Райкиным… Рукопись Роман Карцев показал Михаилу Жванецкому и Валерию Хаиту, они посоветовали ее опубликовать. Так и родилась книга воспоминаний «Малой, Сухой и Писатель». И можно сказать, что родился писатель Роман Карцев.

Светлана Лехтман

http://vk.com/kstolica?w=wall-27461782_64835