Продолжаю выспрашивать мамочку о событиях 1941-1945 годов и спешу все записать. Для внуков.

Оккупация и Освобождение

Вскоре после того дня, когда мама с бабушкой не смогли сесть на последний переполненный пассажирами пароход, уходивший под вражеским обстрелом в эвакуацию, и остались в Одессе, в город вошли фашисты. Нашу квартиру на третьем этаже дома на Екатерининской площади, 3 (тогда Карла Маркса), ставшей вдруг площадью Адольфа Гитлера, заняли румыны и оборудовали в ней свой штаб. На четвертом этаже разместились немцы. Бабушка отказалась покидать дом, идти все равно некуда, и поселилась на чердаке. Крыша была прострелена, стёкла выбиты. Мама вспоминает, что первое время окна затыкали подушками, а вместо двери висело одеяло на гвоздях. Но со временем немцы вставили стёкла, починили крышу и даже вместо «буржуйки» установили небольшую печку. Более того, сказали: «Если что – стучите в пол (т. е. в их потолок) – поможем». «Если что» вскоре появилось в лице наглого румынского офицера. Когда тот явился, бабушка постучала в пол, как ее инструктировали. Увидев румына, поднявшийся тут же немец стал молча медленно расстегивать кобуру. Эффект был поразительный - такого быстрого спуска с чердака четырехэтажного дома еще никто не видел. Был поставлен своеобразный рекорд. Незваный гость больше не появлялся. У бабушки Веры, тогда совсем не «бабушки», а еще молодой женщины, оставались кое-какие вещи на даче на 11-й станции Большого Фонтана, там, где их с мамой в страшный день 22 июня настигла война. И вот бабушка принимает решение отправиться на дачу, чтобы забрать свой нехитрый скарб. Но как? Добраться на Фонтан можно было только пешком, трамваи не ходили. Везде патрули. За несколько часов она таки дошла до места и, уже взяв узелок с вещами, начала было обратный путь в город, как вдруг услыхала шум, крики, выстрелы и лай овчарок. Где-то в районе 10-й станции Большого Фонтана фашисты согнали евреев – женщин, стариков и детей. Бабушка увидела, как фашист вырвал у несчастной обезумевшей матери из рук маленького ребенка, схватил его за ноги и с размаху со всей силы ударил головой об асфальт… Как она оказалась дома на Екатерининской площади, бабушка не заметила. В ее памяти навсегда осталось это чудовищное зверство. И мы не забудем – никогда!

Прошло еще два с половиной года, прежде чем Красная Армия выгнала фашистскую нечисть из Одессы. На Новый 1944 год немец с четвёртого этажа, предчувствуя скорый исход, принес на чердак маме в подарок ёлочку. Он долго плакал и показывал фотокарточки своей семьи: «Майн киндер, майн фрау», – запомнились маме немецкие слова.

Накануне Освобождения, когда все вражеские офицеры уже бежали из города, одесские женщины упрашивали оставшихся для прикрытия немецких солдат не взрывать наш дом. Он уже был заминирован, Агнесса сама видела в своей опустевшей квартире на третьем этаже в стене мину, к которой тянулись провода. Оставалось только замкнуть контакт, и все бы взлетело в воздух. «Ну, куда же мы денемся с детьми? Пожалуйста, НЕ ДЕЛАЙТЕ ЭТОГО! Ведь ваши командиры не узнают ничего! Они уже далеко, а вам все равно придется восстанавливать то, что разрушено!» – уговаривали женщины перепуганных солдат. И, к счастью, уговорили. Немцы разомкнули провода, ведущие к мощным зарядам. Спасибо и на этом. Наш дом стоит до сих пор. А соседний дом на Екатерининской площади, 1, взорвали, а потом, попав в плен, восстанавливали, как и множество других домов в Одессе.

И вот наступило 10 апреля 1944 года – День Освобождения. В город вошли наши войска под командованием одессита Родиона Яковлевича Малиновского. Среди людей, радостно встречавших освободителей, бегала пятилетняя девчушка. Она пристально всматривалась в лица солдат, некоторых брала за руку и с надеждой в голосе спрашивала, глядя огромными глазами: «Скажите, а вы не мой папа? Вы не видели моего папу? Дядя, а вы?.. » Наконец один боец не выдержал и сказал: «Да, дочка, я твой папа». И девочка привела «папу» домой. Когда моя бабушка открыла дверь, девочка сказала: «Мама, вот наш папа! Я нашла его!» Ох, и досталось от бабушки Веры и ей, и новоявленному «отцу»!

А мой дедушка, Александр Ефимович Ткалич, так и не вернулся. По одним данным, пропал без вести 06.1944 (КПОд, т.1, с.280; СЕИВВ; ЦАМО, ф.58, оп. 18004, д.530). По другим сведениям, погиб 21.12.1942 в лагере военнопленных г. Славута Хмельницкой области.

Бабушка ждала его всю жизнь… После бегства немцев в доме осталась овчарка по имени Индус. Мама каталась на нём верхом, как на коне. По ее словам, Индус был очень добрым, с умными «человеческими» глазами. Бабушка даже разговаривала с ним: «Ну что, Индус, кушать нечего, ты понимаешь? Не-че-го…» Тот глядел и, казалось, все понимал. Однажды Индус исчез на какое-то время. А когда вернулся, то став на задние лапы, положил бабушке на стол буханку свежего теплого хлеба. Он молча смотрел на нее своими умными глазами и радостно вилял хвостом.

В доме напротив, через дорогу от нашего, содержали пленных немцев. Они восстанавливали разрушенные здания. Вдоль дома ходил вооруженный часовой. Он курсировал по Екатерининской площади, а потом сворачивал в Воронцовский переулок. В тот момент, когда часовой начинал поворот, он делал за спиной незаметный знак рукой. По этому знаку моя мама бежала через дорогу с едой в узелке, собранной нашими сердобольными женщинами, и клала его в котелок, который пленные опускали на веревке из окна дома. Из котелка она, пятилетняя девочка, вынимала маленькие записочки и бегом возвращалась назад, пока часовой не начинал обратный обход. В тех записках были имена и адреса близких. Солдаты пытались сообщить своим родным, что они живы и что находятся в плену. Чтобы прокормиться, бабушка пошла работать на судоремонтный завод, там давали хлебные карточки. Иногда, забрав после смены дочку из садика на Софиевской, шла с ней на Новый базар, где доставала из-за пазухи большой кусок угля, а иногда даже и полено, и меняла его на макуху – жмых от семечек. Это было в послевоенные голодные годы большим лакомством. На судоремонтном заводе в сухих доках бабушка Вера очищала суда от ракушек, приносила, к радости дочери, домой мидии. В такие дни был настоящий праздник. Очищенные от ракушек корпуса кораблей бабушка красила свинцовым суриком. Однажды мама видела, как бабушка, надышавшись ядовитыми свинцовыми парами, харкала кровью. Но ей повезло, она выжила. Прожила до 90 лет. «Главное, – повторяла бабушка, – чтобы не было войны… ЛИШЬ БЫ НЕ БЫЛО ВОЙНЫ…»

4.09.2020