В наше непростое время изоляций и самоизоляций всё более важную роль приобретает "народная дипломатия". Прямые контакты между простыми людьми. Ну, как простыми? Умными, весёлыми, работящими, ищущими и нашедшими себя. Дружащими! К таким относится наш сегодняшний заочный одесский гость Александр Степанов.
Работник Одесской областной филармонии, режиссёр, организатор многих музыкальных событий, в том числе - детского фестиваля "Звёздочка" - закончил не только, как положено, школу имени Столярского, не только ОНМА им. А.В. Неждановой, но и Питерский театральный. Да, РГИСИ (бывш. СПбГАТИ). В 1995 году. Факультет музыкального театра и эстрадного искусства.
Тёплые чувства к Ленинграду - Санкт-Петербургу вылились в мини-мемуары... Александр, Вам - слово! Итак, часть первая...

Ленинград, Санкт-Петербург, или «Мои университеты»

Михаил Михайлович Жванецкий неоднократно говорил: «Надо «заканчивать» Одессу и «поступать» в Ленинград». Так происходило в его жизни, в судьбе многих одесситов, так случилось и со мной. Впервые я приехал в Ленинград летом 1977 года. Было мне осьмнадцать лет отроду. Я только что закончил десятый класс школы имени Столярского по классу виолончели и готовился через год поступать в Одесскую консерваторию. Родители мои много лет жили в разводе – мама и бабушка со мной в Одессе, а папа, объездив весь Советский Союз, обосновался в далеком северном Нижневартовске. И вот мой папа, Юрий Николаевич Степанов, получает ответственное задание: принять в Ленинграде новенький буксир и привести его Северным морским путем в Нижневартовск. Судостроительный завод находился в Петрокрепости, теперь это Шлиссельбург, пригород Петербурга. Вот туда я и был отправлен «по договоренности сторон». Мама и папа впервые за многие годы пришли к согласию. И вот в солнечный июньский день я выхожу из поезда Одесса-Ленинград. Старинный Витебский вокзал, откуда когда-то отправлялся первый русский пароход в Царское село (так назывался поезд в «Попутной песне» М.И. Глинки, написанной в честь того события). Папа встретил меня на перроне, и мы нырнули в бурлящий водоворот многомиллионного города. После сравнительно спокойной Одессы это первое впечатление бурной фонтанируещей жизни неповторимого города поразило и осталось на всю жизнь. До Петрокрепости пришлось долго добираться электричкой, а потом еще и речным трамвайчиком. Этим маршрутом я целый месяц следовал по расписанию: утром – в Ленинград, поздно вечером – в Шлиссельбург. Вот это было счастье! «Трамвайчик» проходил мимо острова, на котором находились руины крепости – бывшей царской тюрьмы (в ней казнен Александр Ульянов). Нева в том месте только начинает свой путь от Ладожского озера и несет воды к Финскому заливу. В Ленинград можно было добраться и на «Ракете» – катере на подводных крыльях. Мы с папой так однажды и сделали. Высадились на пристань мы недалеко от Смольного собора. Шедевр Растрелли был в те годы выставочным залом. В храме демонстрировались станки с числовым программным управлением. (Мог ли я представить, что спустя годы моя дочь исполнит здесь «Растрелли-токкату» для саксофона с органом, посвященную ей итальянским композитором Роберто Марино!)

Лето в том году стояло удивительно солнечное. Никогда больше Санкт-Петербург не одаривал меня такой волшебной погодой. Может, это было оттого, что все совершалось впервые в жизни. Я упивался полной свободой. С раннего утра и до поздней ночи бродил по улицам и переулкам, открывал для себя театры и музеи, концертные залы и дворцы. Незабываемые «Хореографические миниатюры» Якобсона в Малом, теперь Михайловском, театре ошеломили оживавшими скульптурами Родена, «Экзерсисами» на музыку Баха в джазовой обработке вокальной группы Swing Singers и «Степаном Разиным» Шостаковича и Евтушенко. Джаз-рок ансамбль «Арсенал» Алексея Козловского выступал в летнем театре ЦПКО. Виртуозные музыканты и прекрасные вокалистки исполняли программу из истории джаза, начиная от регтаймов и блюзов до композиций в стиле фьюжн.

Возвращался в Петрокрепость последней пустой электричкой, пересаживался на речной трамвайчик, тоже последний, с чувством радости и счастья. Небо даже ночью волшебно светилось, как в «Медном всаднике»:.
И, не пуская тьму ночную
На золотые небеса,
Одна заря сменить другую
Спешит, дав ночи полчаса.

А ленинградцы – какие люди! Мама поручила проведать ее знакомых, они работали на «Балтийском» заводе, а жили в маленькой квартирке на Васильевском острове, до потолка заставленной книжными полками. И еще у них была огромная коллекция грампластинок. Это они открыли мне Чюрлёниса, поставили его музыку, достали с полок художественные альбомы. От них я узнал об одесском поэте «серебряного века» Саше Черном, тогда запрещенном. Целый день провел с гостеприимными петербуржцами и ушел с подаренными пластинками. Спасибо вам!

Но самое яркое воспоминание – поездка с папой в Петергоф. Целый месяц, пока я пропадал с утра до вечера в Ленинграде, отец тяжело работал на судостроительном заводе в Петрокрепости, «дорабатывал» судно, устранял недоделки, выбивал оборудование, готовил буксир к переходу в Нижневартовск через Беломорканал, Баренцево и Карское моря. И вот наступил праздник – День работников морского и речного флота – первое воскресенье июля. В честь профессионального праздника была организована поездка передовиков на «Комете» от набережной возле Эрмитажа мимо Петропавловки и Ростральных колонн через Финский залив к причалу только что открывшегося после реставрации Петергофа. Нас встречали обновленным золотом великолепные фонтаны Большого каскада и дворцы. Запомнилось огромное количество радостных людей, приехавших со всего Советского Союза в Ленинград. Но папа был грустным – близилось наше расставание. «Сынок, а, может, пойдем вместе в Нижневартовск через северные моря – это такая красота!». «Но папа, мне же надо готовиться в консерваторию, заниматься»… и я отказался.

Больше мы не увиделись никогда.

А спустя тринадцать лет я прилетел в Нижневартовск проститься с ним уже навсегда. Папа в выходной день купался в озере. Утонул… Всё…

Александр Степанов