Режим порто-франко в Одессе установлен, естественно, из Санкт-Петербурга, а именно Высочайшим указом от 16 апреля 1817 г. Первоначально как в складочном месте для направления европейских товаров в Синоп. Фактически было введено лишь в 1819 г., после устройства за чертой города таможенных пунктов, и просуществовало, с некоторыми перерывами, до 19 апреля 1859 г.

Режим беспошлинной торговли сразу сделал город одним из мировых торговых центров. Фактически для всех негоциантов, торговавших с Российской империей, Одесса стала единственным безальтернативным вариантом для ввоза и вывоза товаров с южного направления. Ведь при обычных условиях купец, ещё не будучи уверен в том, что его товар купят, нес финансовые расходы из-за уплаты пошлины. С введением порто-франко процесс торговли через Одессу стал выглядеть крайне просто. Купец привозил свой товар, без таможенной волокиты сгружал его и продавал на месте, будучи уверен в том, что товар его купят, так как в городе с введением порто-франко количество предпринимателей выросло, по меньшей мере, в 10 раз.

После этого купец грузился российским товаром, как правило, хлебом, и отплывал. Город при этом получал огромные возможности для своего развития. Покупая сырьё без пошлины, предприниматели, естественно, открывали в черте порто-франко и заводы, перерабатывающие это сырьё. А уже потом, готовая продукция считалась произведённой на территории России и так же без пошлин продавалась внутри страны.

Нередко произведенная из ввезенного сырья в одесской черте порто-франко продукция вообще не выходила за пределы таможенных постов, сразу отправляясь за границу. Многие делали себе состояние как перекупщики – скупая иностранный товар и продавая его сразу за границу. Благодаря этому Одесса стала одним из основных перевалочных торговых пунктов Средиземноморской и Черноморской торговли.

Огромное количество рабочих мест и необычная дешевизна привлекали в Одессу массу представителей самых разных профессий и слоёв общества. За пределами границ порто-франко появлялись стихийные поселки, жители которых каждое утро были вынуждены проходить таможню по пути на работу. За первые пять лет порто-франко Одесса вышла на третье место по торговым оборотам в империи, а затем и на второе – немного уступая только Петербургу.

Однако постепенно плюсы порто-франко начали становиться минусами. Выросший поток производимых товаров настолько перегрузил таможенные посты, что таможенники попросту не справлялись с ним. В результате товары шли через таможню почти без досмотра, а сами таможенники сказочно богатели на подношениях предпринимателей.

Вечно развивать промышленность и торговые офисы в черте порто-франко было невозможно: попросту кончилась земля. Следовательно, предприниматели Одессы разделились на две большие группы – те, чьи конторы, производства и склады находятся в черте порто-франко, и те, кто вынуждены работать вне этой черты, а значит закладывать в расходы уплату пошлины. В результате порто-франко начало не способствовать развитию промышленности, а напротив – тормозить её. За каждый клочок земли в черте города велись настоящие войны. Одни предприниматели пытались удержаться в черте порто-франко, другие пытались их оттуда вытеснить. Деньги, нападения откровенных преступников, попытки надавить при помощи городских и губернских властей – такими были основные методы борьбы за золотые метры зоны порто-франко. Скученность населения в черте порто-франко стала невыносимой. Многие негоцианты даже бросили собственно торговлю и начали спекулировать землей и зданиями в черте порто-франко. Но всем было ясно – строить в черте порто-франко больше негде. Следовательно, строить дома и заводы надо, просто необходимо за чертой беспошлинной торговли. Иначе город перестанет справляться с все увеличивающимся товарооборотом. Не то, что перерабатывать – хранить привезенные в город товары было просто негде.

Главным арбитром в этих конфликтах был князь Воронцов. Хорошо изучивший всех основных игроков в городе, Воронцов умел договариваться и убеждать. Его решения уважали именно потому, что он судил не по закону, а «по справедливости». Тупик в развитии города князь прекрасно видел, однако сломать сложившуюся систему у него не было ни сил, ни особого желания. В общем, с точки зрения чистой экономики порто-франко себя исчерпало. Фактически из-за порто-франко развитие промышленности и торговли в Одессе остановилось, как и развитие самого города.

Потеряв свои преимущества, порто-франко сохранило свои недостатки. Ежемесячно государство от контрабанды теряло 200–400 тыс. рублей. Понимая это, порто-франко пытался упразднить ещё император Николай I, однако Воронцов убедил его этого не делать и дать городу ещё пять лет таможенной свободы. Эти пять лет растянулись более чем на 10 – Крымская война, смерть Николая I и воцарение Александра II дали одесситам несколько дополнительных лет свободной экономической зоны.

Но порто-франко было обречено. Одесса была достаточно богата, чтобы конкурировать на общих основаниях с другими регионами страны и мира, и Одессе было тесно в поясе границ порто-франко, которые из защитного барьера превратились в удавку, искусственно сдерживающую развитие города. И большинство непривилегированных предпринимателей, не имевших возможности работать в черте порто-франко, стремились эту удавку разорвать. Либеральный император-реформатор всего лишь выполнил их желание.

См. Википедия

Этот бюст установлен в Одессе.
Пушкин замер, задумчиво нежен,
Взгляд усталый его безмятежен,
Зелень бронзы и отзвуки песен...

Изваяла скульптуру нам эту
Жозефина Полонская, сразу
Полюбилась она. С емкой фразой:
"От сограждан Одессы – поэту".

(Н. Шапарев)

16 апреля 1889 года в Одессе был открыт третий в ее истории памятник – Александру Сергеевичу Пушкину. Памятник находится на Приморском бульваре в той его части, которая примыкает к зданию Городской думы (во времена сооружения памятника в этом здании располагалась не дума, а городская биржа). Памятник представляет собой бюст поэта, помещённый на высокий квадратный в сечении пьедестал из гранита. Под бюстом – лира, за ней, по диагонали, – перо и пятиконечная звезда с лучом, обращённым вниз. Такое расположение звезды символизировало связь поэта с альманахом «Полярная Звезда». Когда-то звезда была выполнена из хрусталя, даже предполагалось освещать её электричеством, но проект не был воплощён в жизнь.

В нижней части пьедестала из четырёх углов его бьют струи воды, изливающиеся из ртов морских существ (стилизованных дельфинов) и падающие в четыре большие бронзовые вазы, расположенные по углам пьедестала у его основания. Вода, переполняя вазы, стекает в большой гранитный резервуар, обрамляющий памятник.

На лицевой стороне памятника, обращённой к бульвару, имеется надпись: «А. С. Пушкину граждане Одессы», подчеркивающая, на чьи средства поставлен монумент. Выше, на лентах в основании лиры начертано: «1820–1824» – годы южной ссылки поэта. С лицевой стороны памятника на верхней ступени видна полустертая надпись: «Гранит Гниванских ломок Винницкого уезда Подольской губ. пожертвован…» На полукруглом валике, окаймляющем основание бюста, со стороны, обращённой к морю, вырезано: «По проекту Хр. Васильева лепила Ж. Полонская, отлив. А. Моран». На драпировке бюста там, где она ниспадает на старый герб Одессы, выгравирована надпись: «Ж. Полонская». Ниже, на гранитном постаменте выбито: «Сооружёнъ въ 1888 году».

О планах сооружения памятника А. С. Пушкину было заявлено летом 1880 года, во время мероприятий, посвящённых дню рождения поэта. В Одессе, городе университетском и связанном с биографией самого поэта, проходили памятные пушкинские дни. Накануне дня рождения поэта на заседании в Императорском Новороссийском университете, собранном по инициативе Одесского городского головы Г. Г. Маразли, прозвучала совместная инициатива Славянского благотворительного общества, Одесского городского общественного управления и Новороссийского университета увековечить память Пушкина в Одессе. На заседании, между прочими, выступал Николай Тройницкий, тогдашний редактор газеты «Одесский вестник», который в юности, в годы учёбы в Ришельевском лицее, видел Пушкина. Одесская делегация присутствовала на главном событии всероссийского чествования тех дней – открытии первого памятника Пушкину в Москве работы А. М. Опекушина.

Изначально памятник предполагалось установить на Театральной площади, между Городским театром и Английским клубом, но посчитали имеющееся место недостаточным по размерам. 25 июня 1880 года городская Дума постановила отвести место на Николаевском бульваре, против здания Биржи, для сооружения фонтана с бюстом по частной подписке. Этим же постановлением Славянскому обществу было выделено 300 рублей из городских сумм на премию за лучший проект памятника. Тогда же Итальянскую улицу Одессы переименовали в Пушкинскую.

В конце 1880 года была образована Комиссия по сооружению памятника, в состав которой вошли представители Городской управы (Н. В. Велькоборский), университета (профессора Н. П. Кондаков, А. А. Кочубинский), Славянского общества (И. И. Бобарыкин, председатель Комиссии, и Р. И. Мрачек), Общества изящных искусств (Д. Е. Мазиров, Ф. О. Моранди, В. А. Красовский, впоследствии – Л. Л. Влодек). Комиссия открыла свои действия 29 мая 1881 года, опубликовав в газетах воззвание к одесситам с просьбой жертвовать средства на сооружения памятника и огласив условия конкурса на лучший памятник. По условиям последнего общая смета определялась в 5000 рублей, две премии за лучшие проекты соответственно в 300 и 100 рублей, а срок подачи проектов – до 31 декабря 1881 года. Проекты должен был оценивать экспертный совет, в который входили достойные профессионалы: архитекторы А. И. Бернардацци, А. Д. Тодоров, А. Э. Шейнс, инженер А. А. Швенднер.

К назначенному сроку было подано только четыре работы, но все они были отклонены Комиссией и экспертным советом. Конкурс продлили до 1 мая 1882 года, и к этой дате поступило пять новых предложений. Первая премия была присуждена проекту под девизом: «Это – тот ничтожный мира, что, когда бряцала лира, жег сердца нам как пророк», вторая – с девизом «Поэту – зодчий». После раскодирования девизов оказалось, что первым назван архитектор Х. К. Васильев, а вторым – З. И. Жуковский.

После окончательного утверждения проекта памятника и изучения состояния грунта в месте постройки общая смета работ составила уже 6520 рублей. Сбор средств шёл очень медленно – меркантильные одесситы не спешили жертвовать деньги на памятник. В марте 1886 года Комиссия обратилась с просьбой к городскому общественному управлению соорудить памятник за счёт средств города к 50-летию кончины поэта, то есть к 29 января (10 февраля) 1887 года, но в этой просьбе было отказано, так как Дума не хотела менять изначальную идею сооружения памятника по всенародной подписке, на что и было в своё время дано Высочайшее разрешение

26 января 1887 года, осознавая, что сооружение монумента находится под угрозой, Комиссия обратилась в правление Славянского благотворительного общества с предложением взять дело по сбору средств на памятник на себя, изготовить новые подписные листы и приурочить закладку памятника к годовщине смерти поэта. Уже 2 февраля произошла торжественная закладка памятника при участии высших властей города, представителей муниципалитета и многочисленной публики.

Торжественное открытие памятника состоялось 16 апреля 1889 года в 12-м часу дня.

Жозефина Антоновна Полонская (урожденная Рюльманн) – скульптор-портретист, первая женщина-скульптор в России. Родилась 15 декабря (3 декабря по ст.ст.) 1843 года в Петербурге. Крещена в церкви Св. Екатерины в Петербурге: «Декабря двадцать девятого дня 1843 я, отец Тадеуш Сикорски Ордена Проповедников окрестил младенца именами Жозефина Гертруда, родившегося третьего дня того же месяца и года, незаконнорожденную дочь Йоанны Рюльманн. Восприемниками были: Лео Цецерски и Анна Рюльманн. Ассистировала: Доротея Элизабет Богасловска».

Судьба ее не совсем обычна. Сестра и брат, Жозефина Гертруда и Антон Рюльманны, были незаконнорожденными детьми (носили фамилию матери). Средства к существованию давала им служба в доме одного из идеологов народничества Петра Лавровича Лаврова. Антон, студент петербургской медико-хирургической Академии, был домашним учителем сына Лаврова, Жозефина – компаньонкой его жены Антонины Христиановны (родным языком обеих был немецкий). У них была еще сестра Каролина Элеонора (при переходе в православие стала Лидией Антоновной).

13 мая 1866 года в доме врача Конради с юной Жозефиной Рюльманн познакомился 47-летний поэт и прозаик Яков Петрович Полонский (1819-1898). А уже 2 июня 1866 года Яков Петрович сделал Жозефине предложение: «Если б в голове моей возникло хоть малейшее сомнение в том, что я люблю Вас, если б я в силах был вообразить себе те блага или те сокровища, на которые я мог бы променять счастье обладать Вашей рукою, если б на минуту струсил перед неизвестным будущим, я счел бы чувство мое непрочным, скоропреходящим, воображаемым – и, поверьте, не осмелился бы ни писать к Вам, ни просить руки Вашей…». Она дала согласие. 17 июля 1866 года Яков Петрович Полонский и Жозефина Антоновна Рюльманн обвенчались. В 1868 году в семье Полонских родился сын Александр (22.07.1868-1934), через 2 года – дочь Наташа (18.08.1870-?), еще через 5 лет – сын Борис (05.05.1875-23.06.1923).

С лета 1878 года получили широкую известность «пятницы» в доме Полонских. Идея «пятниц»: собирание во имя прогресса и общего блага в единую дружную семью деятелей науки и искусства независимо от их взглядов и убеждений. «Пятницы» начинались поздно вечером, после концертов и спектаклей. Посещали их литераторы: Лесков, Гончаров, Гаршин, Аверкиев, художники Айвазовский, Репин, пианистка Синягина-Блюменфельд и др. Традиция «пятниц» продолжалась и после смерти Я. П. Полонского до 1916 года. Жозефина Антоновна была неизменной хозяйкой и непременным членом литературно-художественного кружка имени Я. П. Полонского, а секретарем-распорядителем кружка все годы был Борис Яковлевич Полонский, сын поэта.

В годы замужества Жозефина Антоновна открыла в себе дарование скульптора, начала учиться ваянию и достигла больших успехов. Полонский оказался Пигмалионом по отношению к своей жене, сделав все возможное, чтобы ее прирожденный талант развился. В 1886 году Жозефина Антоновна окончила Центральное училище технического рисования барона Штиглица, в котором училась у академика скульптуры М. А. Чижова. В 1885 году она принимала участие в выставке Академии художеств. Жозефина Полонская выполнила скульптурные портреты Вольтера, Якова Полонского, Софьи Ковалевской, Афанасия Фета, Ивана Тургенева (бюст установлен в 1885 году на могиле писателя на Волковском кладбище в Петербурге) и Александра Сергеевича Пушкина для памятника поэту в Одессе.

Скончалась Жозефина Антоновна Полонская 6 января 1920 года в Петербурге. Похоронена на Новодевичьем кладбище.

16 апреля 1925 года, 95 лет назад, в Одессе родился мальчик, которого назвали Яша. Он хотел быть моряком, капитаном судна, а мальчишки за это прозвали его «Капитан».
Яше не суждено было водить по морям корабли. В страну, в его родную Одессу, пришла беда. Город захватили оккупанты, а парнишка и его товарищи не приняли это, как должное – они начали борьбу с врагом и вели ее до тех пор, пока их не выдал предатель...
Летом 1942 года Яши Гордиенко не стало. Его убили нацисты.
Но благодарные одесситы всегда помнят о Яше. В дни праздников и скорби на его могиле всегда лежат горы цветов. Ему несут цветов больше всех.
«Мальчишку звали капитаном» – советский художественный фильм о Великой Отечественной войне, снятый в 1973 году по документальной повести Григория Карева «Твой сын, Одесса» режиссёром Марком Толмачёвым.

Николай Гумилёв и Анна Ахматова с сыном Львом

15 апреля 1886 года в Кронштадте родился Николай Степанович Гумилёв, русский поэт Серебряного века, создатель школы акмеизма, прозаик, переводчик и литературный критик. Первый муж Анны Ахматовой, отец Льва Гумилёва.

 

С Одессой у Гумилева были сложные отношения.

Видимо, потому, что его супруга, в девичестве Горенко, – одесситка?.. В самой Одессе Николай Гумилёв побывал проездом, в 1913 году, направляясь в Абиссинию.

 

«9 апреля 1913 года. Одесса

Милая Аника,

я уже в Одессе и в кафе почти заграничном. Напишу тебе, потом попробую писать стихи. Я совершенно выздоровел, даже горло прошло, но еще несколько устал, должно быть, с дороги. Зато уже нет прежних кошмаров; снился раз Вячеслав Иванов, желавший мне сделать какую-то гадость, но и во сне я счастливо вывернулся. В книжном магазине просмотрел Жатву. Твои стихи очень хорошо выглядят, и забавна по тому, как сильно сбавлен тон, заметка Бориса Садовского.

Здесь я видел афишу, что Вера Инбер в пятницу прочтет лекцию о новом женском одеянии, или что-то в этом роде; тут и Бакст, и Дункан, и вся тяжелая артиллерия.

Я весь день вспоминаю твои строки о «приморской девчонке», они мало того что нравятся мне, они меня пьянят. Так просто сказано так много, и я совершенно убежден, что из всей послесимволической поэзии ты да, пожалуй (по-своему), Нарбут окажетесь самыми значительными.

Милая Аня, я знаю, ты не любишь и не хочешь понять это, но мне не только радостно, а и прямо необходимо по мере того, как ты углубляешься для меня как женщина, укреплять и выдвигать в себе мужчину; я никогда бы не смог догадаться, что от счастья и славы безнадежно дряхлеют сердца, но ведь и ты никогда бы не смогла заняться исследованием страны Галла и понять, увидя луну, что она алмазный щит богини воинов Паллады.

Любопытно, что я сейчас опять такой же, как тогда, когда писались «Жемчуга», и они мне ближе «Чужого неба».

Маленький до сих пор был прекрасным спутником; верю, что так будет и дальше.

Целуй от меня Львеца (забавно, я первый раз пишу его имя) и учи его говорить «папа». Пиши мне до 1 июня в Дире-Дауа (Dire-Daoua, 30 Abyssinie. Afrique), до 15 июня в Джибути, до 15 июля в Порт-Саид, потом в Одессу».

 

Саму Одессу Гумилёв так и не понял...

«7-го апреля мы выехали из Петербурга, 9-го утром были в Одессе.

Странное впечатление производит на северянина Одесса. Словно какой-нибудь заграничный город, русифицированный усердным администратором. Огромные кафе, наполненные подозрительно-изящными коммивояжерами. Вечернее гуляние по Дерибасовской, напоминающей в это время парижский бульвар Сен-Мишель. И говор, специфический одесский говор, с измененными удареньями, с неверным употребленьем падежей, с какими-то новыми и противными словечками. Кажется, что в этом говоре яснее всего сказывается психология Одессы, ее детски-наивная вера во всемогущество хитрости, ее экстатическая жажда успеха. В типографии, где я печатал визитные карточки, мне попался на глаза свежий номер печатающейся там же вечерней одесской газеты. Развернув его, я увидел стихотворение Сергея Городецкого с измененной лишь одной строкой и напечатанное без подписи. Заведующий типографией сказал мне, что это стихотворение принесено одним начинающим поэтом и выдано им за свое.

Несомненно, в Одессе много безукоризненно-порядочных, даже в северном смысле слова, людей. Но не они задают общий тон. На разлагающемся трупе Востока завелись маленькие юркие червячки, за которыми будущее. Их имена — Порт-Саид, Смирна, Одесса».

Николай Гумилёв «Африканская охота»

 

Но, тем не менее, настроением города и моря поэт проникся:

 

Снова море

Я сегодня опять услышал.
Как тяжелый якорь ползет,
И я видел, как в море вышел
Пятипалубный пароход,
Оттого-то и солнце дышит,
А земля говорит, поет:

«Неужель хоть одна есть крыса
В грязной кухне иль червь в норе,
Хоть один беззубый и лысый
И помешанный на добре,
Что не слышит песен Уллиса,
Призывающего к игре?»

Ах, к игре с трезубцем Нептуна,
С косами диких нереид
В час, когда буруны, как струны,
Звонко лопаются и дрожит
Пена в них или груди юной,
Самой нежной из Афродит.

Вот и я выхожу из дома
Повидаться с иной судьбой,
Целый мир, чужой и знакомый,
Породниться готов со мной:
Берегов изгибы, изломы,
И вода, и ветер морской.

Но врагам не предам лукаво,
Ни лобзанья Иуды дам
Я пути, что лег величаво,
Одиноко лег по холмам,
И луне, что встала, как слава,
И сияет обоим нам.

Солнце духа, ах, беззакатно.
Не вещам его побороть.
Никогда не вернусь обратно,
Усмирю усталую плоть,
Если лето благоприятно.
Если любит меня Господь.

Н. Гумилёв.